80 ПОБЕДА 1945-2025

ПОВЕСТЬ О ВОЙНЕ 

Качай культуру

Ящерка Злата

В театр, на концерт и на выставку можно ходить бесплатно! Для этого гражданам от 14 до 22 лет необходимо оформить Пушкинскую карту.

Оформи пушкинскую карту для посещения учреждений культуры

Культур

«Spocky Noki» – волшебный спектакль театра «Манекен», который с первых же секунд очаровывает, пленяет, захватывает и долго-долго-долго не отпускает. Возникает ощущение счастья, детской радости, «бабочек внутри» и непередаваемой лёгкости! Спектакль про обворожительного Spocky буквально пропитан светом, теплом, нежностью и добротой. Невероятная актёрская игра, мимика и пластика, сногсшибательные режиссёрские находки, гениальное сценическое оформление и потрясающие костюмы, музыка, видеопроекция и свет – всё сошлось и «выстрелило» в самое сердце. Точное попадание. Невозможно не влюбиться в эту постановку! Команда волшебников в лице Алексея Тетюева, Антона Сластникова, Елены Сластниковой, Ксении Рыжковой, Дмитрия Ускова, Антона Савченко, Дмитрия Иванченко и Павла Ларионова сработала виртуозно, не оставив зрителям ни одного (даже маленького) шанса.

О том, как рождался спектакль, мы поговорили с режиссером Алексеем Тетюевым. Предлагаем вашему вниманию первую часть беседы.

Режиссер Алексей Тетюев

Часть 1



– Алексей, вы верите в чудеса?

– Конечно! С детства это повелось... Может, не так сильно верю в Деда Мороза, как в другие чудеса, происходящие в нашей жизни. Особенно в те, которые заложены в каждом человеке.

Когда люди становятся взрослее, они забывают о чудесах, которые им дарованы вселенной, небесами. Задача театра как раз и заключается в том, чтобы «будить» людей, чтобы они просыпались и вспоминали о том, что в их жизни всегда есть место для чуда. Именно тогда вырастают крылья за спиной! Именно тогда жить становится легче.

Но, к сожалению, я все больше и больше понимаю, что вокруг много «заскорузлых» людей, которых никак не затронуть эмоционально, до них не достучаться, их очень сложно чем-либо зацепить. Потому что у них свои проблемы, правила и установки, расчетливые планы, прагматические цели, просчитанное наперед будущее, в котором совершенно нет места чудесам. Это весьма печально! В чудеса нужно верить хотя бы потому, что эта вера добавляет оптимизма, вселяет надежду на лучшее.

– Спектакль «Spocky Noki» поставлен по вашей любимой детской книжке «Маленькое привидение» немецкого писателя Отфрида Пройслера. Расскажите, пожалуйста, о своих детских впечатлениях от соприкосновения с этой историей.

– Дело в том, что мне мама постоянно говорила и до сих пор говорит: «Ты настоящий фантазер!».

В детстве мне никогда не было скучно с самим собой. Я всегда фантазировал, сочинял, придумывал что-то. Мама могла спокойно уйти на работу на сутки, зная, что со мной ничего не случится. Я всегда любил читать книги! И любимых книг у меня много, помимо «Маленького привидения». Лет в двенадцать я увлекся Толкиным и открыл для себя удивительно красивый мир, целую Вселенную!

А насчет «Маленького привидения» … Для спектакля требовалась какая-то драматургия, выстроенная история. Именно тогда я подумал про сказку Отфрида Пройслера.

Хотя в том жанре, в котором мы на сцене сделали этот спектакль, мне кажется, история вторична. На первом месте – ощущение чудес, которые происходят вокруг, которые заложены в каждом из нас и просыпаются только тогда, когда человек смотрит на звезды.

Из книги же был взят образ милого Spocky. Он наивный, добрый, доверчивый, иногда – суровый, упрямый, бесстрашный. Но в большей степени он милый. Признаться, я сперва хотел сделать из него большого проказника… Но в процессе работы акценты сместились. И в итоге к зрителям вышел милейший, обворожительный сказочный Герой.

Я не знаю, чем меня эта книга так зацепила... Но всегда возникало необъяснимое желание возвращаться к ней. Наверное, сработала интуиция. Я почувствовал, что сказка найдет отклик у зрителей.

Недавно я прочитал хорошее высказывание Юрия Бутусова о том, что режиссер должен всегда быть вдвоем с интуицией, идти с ней рука об руку. На интуиции строится любой спектакль, любой диалог со зрителем.

Кстати! Спектакли Новой студии для меня выстраивались интуитивно, на чувственном уровне. К примеру, спектакль «ANIMALS» по пьесе Дона Нигро «Звериные (зверушкины) истории» я придумал за пять минут, пока шел от дома до магазина.

И войдя в магазин и встав в очередь, я неожиданно понял, как должна выглядеть эта постановка. Сработала интуиция. Появилась идея! Появилось желание размышлять, придумывать, фантазировать. И ты уже невольно начинаешь жить с этими мыслями. Здесь главное – не перегореть.

– Почему вы решили уйти от названия «Маленькое привидение» и пойти другим путем, придумав совершенно необычное «Spocky Noki»?

– О! Почему Spocky Noki? А почему Snow Show? Я не знаю… У «Лицедеев» был чудесный спектакль под названием «Чурдаки». Почему «Клиника»? Почему? Да потому!

Признаться, сначала было рабочее название «Spocky». Просто «Spocky». В честь главного героя. А потом вся ночная история стала оживать на сцене… И замечательный, уважаемый мною коллега Валерий Павлович Жеребцов подсказал: «Леша, а может, спектакль назвать Spocky Noki?». И я так: «Ой! А круто звучит!». И мне это зашло!

Станиславский как-то сказал, что театр начинается с вешалки… Для меня театр начинается с афиши и названия спектакля. Когда я натыкаюсь на что-то цепляющее, я загораюсь желанием это увидеть. Допустим, на афише читаю: «Онегин. Режиссер – Иван Миневцев. Молодежный театр», меня это цепляет. И я сразу думаю: «Интересно, что там Ваня придумал?». Таким же образом я отреагировал, когда увидел афишу «Онегина» театра имени Евгения Вахтангова, когда они приезжали в Челябинск на гастроли. Я прямо загорелся, захотел попасть на показ!

– 25 марта 2019 годы вы закончили писать инсценировку к спектаклю словами: «Завтра утром прилетит мой самый дорогой и близкий друг». Расскажите, сложно ли было самому писать инсценировку? Долго ли рождался текст? Или вдохновение позволило единым порывом придумать и написать целый спектакль в деталях?

– Понимаете, когда в тебе бушует буря ярких эмоций, когда масса идей, колоритных, сочных образов просятся наружу, сложно себя заставить написать за день логически выверенный, связный текст инсценировки.

Когда ты понимаешь, что идеи нужно донести до артистов суть, внятно её объяснить и при этом вдохновить, «заразить» каждого, перед тобой встает сложнейшая задача.

Мне вообще с трудом удается писать большие тексты. Я не люблю, я не понимаю, как это делать.

Есть специалисты, которые перелопачивают горы текста – как, допустим, Юрий Бутусов. Он неоднократно признавался:

«Я закрываюсь в комнате, беру клей и ножницы. Начинаю работать над текстом пьесы: ножницами разрезаю пьесу на эпизоды и переставляю в буквальном смысле их местами, беру канцелярский клей и наклеиваю листок один на другой. Это напоминает конструктор. Получаются толстые листы. Происходит в буквальном смысле физическая вещественная материальная работа над текстом».

У меня подход совершенно другой. Мне важнее не написать красивые фразы, предложения, а донести с помощь пантомимы образы и смыслы. Когда фантазия в тебе бушует, когда ты, действительно, спектакль вынашивал долгое время, около 20 лет, основная задача – создать на сцене чувственную историю, рассказанную практически без слов.

Да, 20 лет назад я впервые увидел Snow Show, познакомился с Вячеславом Ивановичем Полуниным и страстно захотел создать спектакль, в котором бы присутствовала эта магия!

И слова в конце инсценировки: «Завтра утром прилетит мой самый дорогой и близкий друг» для меня – самые важные, потому как действительно в тот день прилетал дорогой и близкий моему сердцу человек.

Этим я и закончил, этому и посвятил «Spocky Noki» (улыбается)

– В интервью 31 каналу (программа «Личное мнение») вы сказали: «Эта сказка о добре, которого все меньше и меньше встречается в нашей современной жизни. И какая-то частичка этого добра хранится, таится в старом сундуке на заброшенном чердаке. Именно там живет наш главный герой. Такой добрый, открытый, наивный. По мне, он олицетворяет человеческую неприкаянную душу: белую, чистую, светлую. Это разговор на уровне ощущений. Это фантазия, в которой слова лишние». В связи с этим вопрос: где и когда вы научились так виртуозно разговаривать со зрителями о добре без слов? Не боялись, что вас не поймут? Не боялись, что возникнет недопонимание?

– Если говорить о том, что недопонимание может возникнуть со стороны зрителей, у меня не было такого опасения. Потому что я долгое время таким же языком разговаривал с публикой, играя спектакль «Клиника». Где я ему научился? Все просто: у своих учителей, мне с ними повезло! С Владимиром Федоровичем Филоновым. В программке указано: «Посвящается папе Вове» (улыбается)

Владимир Федорович Филонов

– Ах, эта фраза про него?

– Да! Владимир Федорович – папа Вова. И спектакль посвящен ему, его взгляду на мир, его глазам, потому что я никогда не замечал за ним злости.

Я не люблю слова, я устаю от слов. Они меня утомляют. Мне ближе полунинская магия.

Конечно, я не против художественных произведений и литературы. Но театр гораздо обширнее всех слов, взятых вместе! Именно поэтому спектакль «Spocky Noki» говорит со зрителем микровзглядами, ироничными и глубокими паузами.

Возьмите немое кино Чарли Чаплина. Люди же без слов понимали его. И не требовалось каких-то комментариев, объяснений. Все было понятно по глазам, по действиям. И люди смеялись, умилялись, становились добрее.

Спектакль «Spocky Noki» театра «Манекен»

Кстати! На одном из показов «Spocky Noki» на поклонах дети, не сговариваясь, встали и побежали по очереди обнимать Spocky и актеров.

Детям никто не подсказывал, не советовал так делать. Это было совершенно неожиданно и безумно приятно! Такой искренний, естественный порыв, самое настоящее проявление любви и доверия!

Потому что «разбудили», потому что получилось вызвать неподдельные эмоции! Потому что артисты смогли достучаться до детских сердец.

– Вы в интервью признались, что «Spocky Noki» – это шалость. А вообще вы любите шалить?

– Да! Я люблю пошалить, похулиганить. Я это обож-а-а-а-а-а-а-ю! (смеется)





Беседовала Светлана Демцура

«Spocky Noki» – волшебный спектакль театра «Манекен», который с первых же секунд очаровывает, пленяет, захватывает и долго-долго-долго не отпускает. О том, как рождался спектакль, мы поговорили с режиссером Алексеем Тетюевым. Предлагаем вашему вниманию первую часть беседы. Часть 1

Пропитанный светом, нежностью и добротой

«Spocky Noki» – волшебный спектакль театра «Манекен», который с первых же секунд очаровывает, пленяет, захватывает и долго-долго-долго не отпускает. Возникает ощущение счастья, детской радости, «бабочек внутри» и непередаваемой лёгкости! Спектакль про обворожительного Spocky буквально пропитан светом, теплом, нежностью и добротой. Невероятная актёрская игра, мимика и пластика, сногсшибательные режиссёрские находки, гениальное сценическое оформление и потрясающие костюмы, музыка, видеопроекция и свет – всё сошлось и «выстрелило» в самое сердце. Точное попадание. Невозможно не влюбиться в эту постановку! Команда волшебников в лице Алексея Тетюева, Антона Сластникова, Елены Сластниковой, Ксении Рыжковой, Дмитрия Ускова, Антона Савченко, Дмитрия Иванченко и Павла Ларионова сработала виртуозно, не оставив зрителям ни одного (даже маленького) шанса.

О том, как рождался спектакль, мы поговорили с режиссером Алексеем Тетюевым. Предлагаем вашему вниманию вторую часть беседы.

Часть 2


– В сеть попали замечательные, атмосферные фотографии с репетиционного процесса (maxdyakov)... По ним мы могли судить о том, как рождался спектакль «Spocky Noki»! Особенно они интересны, когда сравниваешь с тем, какая красивая сказка получилась в итоге. Алексей, вспоминая то время, расскажите, пожалуйста, о репетиционном процессе. Все ли шло по плану?

– Вы знаете, стоит признаться, под конец я «закопался» в своих фантазиях до такой степени, что стал осознавать: спектакль может растянуться на полтора часа. То есть «закопался» я капитально.

И какое счастье – работать с прекрасной командой, с талантливыми артистами! С людьми, которые болеют, горят, переживают, которые говорят: «Леша, пойми, мы же хотим помочь». И это классно! Безумно приятно!

Фотографии с репетиционного процесса

За полтора месяца до выпуска я не мог прийти к окончательному варианту... Мне казалось, что все идеи нужно включить в спектакль. Волнительно, беспокойно было на душе. Я оказался на грани нервного срыва! И один хороший человек мне подсказал, что делать, направил меня. За что я ему безгранично благодарен и признателен! После разговора с ним я пришел домой, сам «ножками» прошел всю постановку и смог найти верное решение.

А на репетициях все существовали в какой-то легкой, доброй атмосфере, в так называемой игре. Все артисты придумывали, сочиняли, творили; безумное количество хороших предложений поступило от Леши Чумака. Он вообще замечательный фантазер! Много отличных идей возникло у Никиты и Жени (Никита Манылов и Евгений Смирнов — прим. ред.). Во время этюдов ребята показывали свои домашние «заготовки», прорабатывали роли. И это была настоящая радость, кайф!

Сидя в зале, я отчетливо понимал, что вся история должна обязательно завершиться волшебством. Именно поэтому в финале появляется огромная луна и лунная дорожка, звучит прекрасная музыка, на небе зажигаются яркие звезды и возникает необъяснимая магия.

– Как происходило распределение ролей?

– Изначально ставка делалась на Стаса и Никиту (Станислав Хомков и Никита Манылов — прим. ред.). Но потом я подумал, что длинная Новогодняя кампания – это серьезная нагрузка для них. Поэтому было принято решение делать два состава. К тому же в нашем театре есть замечательные ребята, которые способны на многое! К примеру, Женя Смирнов по своей природе настоящий клоун, артист с никулинской органикой! Как я могу его обойти стороной? Мне в радость работать с ним! У Леши Чумака невероятная фантазия, энергетика, колоссальные способности! Я сразу поверил в него!

И актеры поверили в меня, загорелись, выложились на 100%, за что им огромное спасибо!

А про светлячков я вообще молчу! Тут даже вопросов не стояло. Я изначально понимал, кто какую роль будет играть. Понимаете, каждый спектакль для артистов – это учебный момент, это познание тонкостей профессии, чего-то нового.

– В спектакле «Spocky Noki» есть безумно красивые и очень эмоциональные сцены с пером. О них вы неоднократно говорили в интервью, а также в прямом эфире в Инстаграмм. Они цепляют, врезаются в память. Расскажите, кто и как придумывал их. Ведь в книге ничего подобного нет?

– Не хочется все карты раскрывать… (улыбается) Многие отличные идеи пришли в спектакль через артистов. Именно так артист увидел, придумал, прочувствовал роль. Рождались подобные сцены в процессе этюдов, в процессе совместного творчества. Филины прекрасно справились с поставленными задачами! И это не удивительно, ведь каждый из них безумно талантлив, артистичен, пластичен. У Никиты Манылова, к примеру, большой опыт игры в спектакле «Клиника».

– Часовщик Тики-Так способен управлять временем. Хотели бы вы когда-нибудь стать ненадолго Тики-Таком, чтобы вернуться в прошлое и что-то поменять?

– Ох… Наверное, да. Вернуться в прошлое и, не меняя ничего, остаться там, в том времени. Беззаботном, светлом, солнечном. Вернуться к бабушке в квартиру, вновь испытать детское ощущение безусловного счастья…

Но зачем об этом говорить? Это же невозможно. А жить прошлым, носить его в себе, жалеть об ошибках, которые совершил – не стоит. Главное – впереди. Главное понять, для кого ты – герой; для кого ты важен здесь и сейчас. Кому ты нужен именно сейчас.

– Хотели бы вы повернуть стрелки часов назад и что-то исправить в спектакле? Довольны ли вы результатом? Или нет предела совершенству?

– Сразу скажу: нет предела совершенству. Но что-то менять в «Spocky Noki», конечно, не намерен. Теперь это не в моей власти. Спектакль принадлежит актерам, он полностью в их руках. Теперь они главные герои.

– Владимир Спешков в конце марта написал:

«Все-таки потенциал настоящего (а не имитационно-халтурного) «театра детской радости» неисчерпаем. Наконец-то посмотрел, давно собирался, спектакль «Spocky Noki» в театре «Манекен». Милота и внятность истории про познающее самое себя симпатичное привидение, помноженные на пеструю радость сценографии и костюмов, старую добрую пантомиму в полунинско-филоновском духе». Алексей, раскройте секрет магического воздействия на зрителей и критиков этой доброй пантомимы в «полунинско-филоновском духе».

– Какие секреты?! (смеется)

Падает перышко сверху… И возникает ощущение, что время замирает. Потому что, по мне, театр работает не только какими-то художественными средствами, он еще работает со временем. Театр работает с ощущениями; он достает залежавшиеся, запотевшие, заплесневевшие чувства и превращает их в нечто прекрасное.

Какой секрет? Ну какой секрет у вкусных бабушкиных пирожков?! Секрет один – любовь! Когда бабушка скучает и ждет встречи, когда готовит угощение, она вкладывает в пирожки свое тепло, нежность, любовь.

Секрет один. И он очень простой. Все должно происходить по любви. Особенно театр. Вячеслав Иванович Полунин правильно сказал: «Нельзя насильно заставлять человека заниматься искусством или творчеством». Любой творческий процесс – это процесс занятия любовью. Если нет взаимности, нет магии и любви, то театр невозможен.

– А почему вы сами не вышли на сцену? Многие зрители, не сговариваясь, писали в своих отзывах о том, что роль Spocky – это роль для вас. Признавайтесь, вас тянет на сцену?

– Как сказать… Меня тянет на сцену, но не в роли Spocky. У меня есть свой персонаж. Есть Тить из «Клиники», который всегда со мной. Возможно, на какое-то время я его забыл, но он рано или поздно явится, я точно знаю.

Зачем мне выходить на сцену в роли Spocky? Плохое качество – жадность. Жадность и зависть. Это то, что разъедает художника изнутри, съедает, уничтожает. А зачем жадничать, когда есть вокруг такие талантливые люди? Мне же тоже хочется им это привить. Любовь к пантомиме, к клоунаде…

Ведь клоунада является высочайшей точкой актерского мастерства. Хороший артист – это хороший клоун, который не только владеет словом, а еще умеет выстраивать общение со зрителем в тишине…

– По итогам Областного фестиваля детских спектаклей «Морозко» (Челябинск, 2021) вы были отмечены дипломом за лучший режиссёрский дебют, Станислав Хомков получил диплом за лучшую мужскую роль, Антон и Елена Сластниковы — диплом за лучшее художественное оформление.

Как вы относитесь к этим наградам? Планируете принимать участие с этим спектаклем в других фестивалях? Мы уже знаем (со слов Владимира Спешкова) о том, что спектакль приглашён на летние «Ирбитские подмостки». Как справедливо отмечает театральный критик:

«Вообще-то он вполне достоин того, чтобы на него выстроилась фестивальная очередь».

– Ох, как хочется поучаствовать в фестивалях! Разных, близких и далеких, маленьких и больших. Это как глоток свежего воздуха! Фестивали, гастроли жизненно необходимы любому театру для того, чтобы развиваться. Они помогают посмотреть на себя со стороны, услышать мнение экспертов, коллег из других театров, критиков, они, в конце концов, сплачивают коллектив, так как на фестивалях зачастую возникает дух соперничества.

А награды, признание – это всегда волнительно и приятно. Особенно, когда фестивальное жюри отмечает артистов.

– В спектакле «Spocky Noki» очень бережно и нежно рассмотрена тема счастья… В чем кроется счастье лично для вас?

– Счастье в глазах родной души. Счастье в желании возвращаться туда, где тебя ждут, где тебя потеряли, где ты нужен. И быть там героем.

– Spocky очень часто произносит фразу: «Spocky – герой». Тема героя сквозной линией проходит через весь спектакль… А каким видится вам герой современности?

– Ох, не знаю… Есть ли они, герои эти?

Кстати, врачи – это настоящие герои. Кочегары, металлурги – герои. Пожарные, спасатели… Все те, кто жертвует собой ради других людей. Кто не жалеет сил, энергии, здоровья, жизни ради ближнего.

– «Spocky Noki» – технически сложный спектакль… Вы осознанно шли на это усложнение? Ведь использование техники – всегда риск непредвиденных ситуаций: вдруг что-то не включится, не заработает, выйдет из строя?

– Конечно, это риск. Большой риск! Да, спектакль технически сложен. Я пошел ва-банк, рискнул и до сих пор пожинаю плоды своего решения. Есть ряд проблем, которые периодически всплывают.

Сейчас встает вопрос о поездках на фестивали… «Spocky Noki» создан под манекеновскую сцену. Его, безусловно, можно играть на других площадках, но не в том варианте, что здесь.

– Алексей, расскажите, как вам работалось с Антоном и Еленой Сластниковыми? Как появился мир «Spocky Noki»? Кто придумал эти улочки и домики, эти маленькие лавочки, эти фонарики и огоньки?

– Это моя фантазия. Я очень долго вынашивал идею «Spocky Noki», обдумывал, размышлял… И я четко понимал, каким он должен быть –сказочный мир милого Spocky.

С Антоном и Еленой работалось чудесно! Я прекрасно помню, как Антон с первой нашей встречи загорелся идеей. Помню, как он рисовал спектакль, как мы вместе искали анимационное решение. Я видел, ощущал, чувствовал, что Антон и Лена полностью погружены в материал, горят, что они неравнодушны.

Алексей Тетюев и Антон Сластников

А как они переживали, когда мы вдруг стали менять внутри спектакля сцены! Антон эмоционально отреагировал тогда: «Да что вы делаете?! Зачем?! Оставьте все как есть». Антон невероятно талантлив! Он тонко чувствует театральное пространство, его многослойную структуру. Он умеет точно подобрать цветовые и художественные решения.

Для «Spocky Noki» Лена создала безумно красивые костюмы! Каждый из них – отдельное произведение искусства, шедевр.

Антон и Лена – прекрасный тандем! Они уникальные люди. И мне чертовски повезло с ними. Я безгранично счастлив, что нам удалось услышать, понять друг друга.

– Зрители, увидев Spocky Noki, пишут:

«Такой спектакль врачи должны прописывать от хандры! Вообще его можно продавать в записи (на флешке) вместо пилюль от головной боли!».

В связи с этим вопрос, чувствуете ли вы себя изобретателем эликсира, который исцеляет человеческие души?

– Наверное, да. Есть такое. От показа к показу особенно. Повторюсь, дети, побежавшие к Spocky на сцену в едином порыве, – это ли не доказательство магии спектакля?

– В спектакле есть одна очень интересная деталь. Часовщик-рассказчик Тики-Так подстрекает нарушить самое важное правило – не покидать чердак днём. В этом кроется призыв к диверсии, непослушанию… Что вы об этом думаете?

Часовщик-рассказчик Тики-Так

– В этом заложено одно: «Попробуй! А вдруг? Вдруг у тебя получится сотворить чудо? Вдруг получится стать героем?» В спектакле отлично показано, что Spocky рискнул, попробовал и выиграл. Хотя главное не это. Самое важное в этой истории – возвращение к другу. Туда, где тебя любят и ждут.

Автор: Светлана Демцура

«Spocky Noki» – волшебный спектакль театра «Манекен», который с первых же секунд очаровывает, пленяет, захватывает и долго-долго-долго не отпускает. О том, как рождался спектакль, мы поговорили с режиссером Алексеем Тетюевым. Предлагаем вашему вниманию вторую часть беседы.

Возвращение к другу. туда, где тебя любят и ждут

В Москве прошел 43-й Московский Международный Кинофестиваль. Это старейший фестиваль кино после Венецианского, в нем участвуют режиссеры из самых разных уголков мира. Главный приз ММКФ - «Золотой Святой Георгий», в этому году он достался румынской картине Андрея Хуцуляка «Засранка». Фильм-сатира рассказывает о крупном интернет-скандале, произошедшем из-за отказа хозяйки убрать за своей собакой, нагадившей в сеульском метро.


Специальный приз жюри достался немецкому фильму «Кровопийцы» Юлиана Радльмайера. Это картина о неудавшемся актере Лёвушке, сыгравшего Троцкого в фильме Эйзенштейна «Октябрь», но вырезанного из финальной версии из-за опалы политика. Лёвушка едет в Голливуд, но по пути останавливается в деревне на севере Германии и влюбляется в прекрасную молодую вампиршу.


Лучшим режиссером и обладателем приза Серебряный «Святой Георгий» стал Алексей Федорченко за фильм «Последняя „Милая Болгария“». Леонид Ец, пытающийся сохранить выведенный его отцом сорт яблок «Милая Болгария», расследует дело о пропавшем писателе, в комнате которого живет в 1943 году. От писателя Семена Курочкина остались плащ и шляпа на крючке, личный дневник, которые Леонид перечитывает в поисках зацепок. Семен Курочкин — один из псевдонимов прозаика Михаила Зощенко, его повесть «Перед восходом солнца» послужила вдохновением для картины.





Автор: Таисия Малышева

В Москве прошел 43-й Московский Международный Кинофестиваль. Это старейший фестиваль кино после Венецианского, в нем участвуют режиссеры из самых разных уголков мира.

Московский Международный Кинофестиваль - 2021   

25 и 27 апреля 2021 года в Челябинском Молодежном театре состоялась премьера спектакля «Ван Гог. Автопортрет» по мотивам «Писем к брату Тео» Винсента Ван Гога и эссе Антонена Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом». Нам удалось побеседовать с режиссером Александром Черепановым о том, как к нему пришла идея поместить в одно сценическое пространство Ван Гога и Арто, о схожести судеб художников-мыслителей, о мировоззрении творцов, не имевших признания при жизни, об ощущении глобальной несправедливости. Предлагаем вашему вниманию первую часть беседы.


Часть 1

– В одном из интервью вы признаетесь: «Я столкнулся с письмами Ван Гога, они показались мне настолько человечными, душевными, полными любви. В тот момент я подумал, насколько схожи судьбы двух этих творцов, двух гениев: Ван Гога и Антонена Арто». Расскажите, как вы лично относитесь к гениальности Ван Гога, к гениальности Арто? Вам жаль Ван Гога? Или про жалость здесь говорить не уместно?

Винсент Ван Гог. Автопортрет (1887 год)

– Сложно сказать… Гениальность Ван Гога – это такая очевидная вещь. Весь мир понимает и знает это. Что-то добавить здесь сложно.

Да, о жалости уместно говорить. Это жалость человеческая, гуманистическая. Конечно, не христианская. И обусловлена она несправедливостью, которая была допущена обществом по отношению к Ван Гогу. Ведь признание к нему пришло только после смерти. И мое чувство по этому поводу даже нельзя назвать жалостью… Это ощущение какой-то глобальной несправедливости.

– А кто в спектакле на первый план выходит: Ван Гог или Арто? Судя по названию, все-таки Ван Гог. Верно?

– Я бы так не сказал. Для меня эти художники, мыслители равнозначны. Из названия, конечно же, кажется, что Ван Гог – центральная фигура спектакля. Но Арто, если называть иронично, выступает «серым кардиналом» современного театра. Его мало кто знает при том, что он серьезное влияние оказал на европейский театр и даже на русский театр. И продолжает оказывать. Можно сказать, современный европейский театр (а Россия – часть Европы) воплотил идеи Арто. И поэтому в спектакле Арто играет не последнюю роль. Он не только персонифицированно присутствует на сцене, его мысли и идеи присутствуют в спектакле. В том числе звучат отрывки эссе «Ван Гог. Самоубитый обществом».

Здесь вспоминается фраза гениального мыслителя современности Мераба Константиновича Мамардашвили, который всегда интересно, четко, остро, свежо описывал глобальные проблемы человечества. Он говорил: «Мысль может проявляться в разных формах». Его лекция «Метафизика Арто» посвящена формам выражения мысли.

Мысли Ван Гога присутствуют в чудесных живописных работах. А мысли Арто выражаются не только через театральное искусство, но и через прекрасные эссе, поэзию, пьесы и романы.

– Прозвучат ли со сцены такие провокационные высказывания Арто, как «психиатрия сама видится загоном горилл, одержимых манией преследования и способных смягчить самые ужасающие приступы страха и удушья, которые только знал человек, лишь своей смехотворной терминологией, достойным порождением их ущербных мозгов»; «ежели при совокуплении у психиатра из глотки не вырвалось знакомое кудахтанье и одновременное бульканье в горле, пищеводе, провозгласить себя удовлетворенным он никак не может». Вы сглаживали, «причесывали» текст? Или возмущенные речи Арто будут греметь со сцены в том виде, как они написаны?

– Исходя из постулатов Арто, театр не должен быть текстоцентричным. Поэтому здесь нет вопросов «сглаживания» или «несглаживания» текстов. Здесь возникают скорее вопросы проявления мыслей каким-то иным способом, в иной форме. Перевод текста на другой язык, на язык совершенно иных структур.

Антонен Арто. Автопортрет (1947 год)

Конкретно эти тексты не будут звучать в спектакле. Хотя я их в каком-то смысле разделяю. Но мне не хочется переходить на территорию психиатрии. У Арто были личные счеты с психиатрами. У меня таких счетов нет…Пока нет. Не зарекаюсь ни от чего, все возможно в жизни. И у меня нет желания оскорблять врачей психиатрических лечебниц. Хотя вскользь мы затронем эту тему. Не в такой острой форме. Потому что проблема психиатров для меня в спектакле не главная.

В постановке на первый план выходят другие проблемы. В спектакле показано общество как некая аморфная субстанция, которая глуха к боли ближнего, которая не способна проявить эмпатию, сострадание. Общество, которое зациклено всегда на себе.

Сейчас это, на мой взгляд, очень актуально.

– В своих интервью вы упоминали, что вдохновением для постановки «Ван Гог. Автопортрет» послужили «Письма к брату Тео» Винсента Ван Гога и эссе Антонена Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом». Как вы соединяли эти тексты? По какому принципу происходил выбор фрагментов? Из вашей лекции «Антонен Арто. Безумный взгляд» на Лаборатории зрителя стало понятно, что именно вы занимались этим.

– Выбор был мучительным. Несмотря на то, что судьбы Ван Гога и Арто схожи, совмещать, соединять их тексты было крайне сложно.

Стоял выбор между хорошими текстами писем Ван Гога и интересными, своеобразными текстами Арто, которые почти не связаны, не коррелируются. Разве что они могу только находиться в конрапункте, потому что письма Ван Гога наполнены какой-то человечностью, чувственностью, добротой, нежностью, любовью. А тексты Арто острые, обличающие в каком-то смысле, они преисполнены физической боли. Ее, эту боль, ощущаешь, когда читаешь каждое предложение, каждое слово.

Александр Черепанов. Фото: Александр Исаков

Нужно понимать, что идея театра Арто не сводится к тексту. Передо мной как режиссером стояла непростая задача: необходимо, чтобы в спектакле и текст был, и реализовывались идеи Арто на сцене. Мне его подход очень близок. Я тоже считаю, что театр не создан для обслуживания текста.

Театр самодостаточен, он существует сам по себе. Текст возможен в театре, конечно. Это не значит, что мы пытаемся его как-то отрицать. Но это как одно из выразительных средств. На тексте не может зиждиться театр. Это совершенно обособленный вид искусства, в котором много тайн. И возможности театра до сих пор в полной мере не раскрыты, не изучены. Именно этим мы пытаемся заниматься. Поэтому было очень сложно выбирать эти тексты, выстраивать их в логическую цепочку, менять местами, потом от них отказываться, искать новые фрагменты, подходящие по смыслу… Не только я этим занимался, но и артисты мне в этом помогали. И это замечательно! Здесь очень важно то, как артист личностно относится к материалу. Поэтому я попросил их подключиться к процессу выбора фрагментов писем Ван Гога и эссе Антонена Арто. Я попросил найти те, которые им ближе, которые по душе. В такой совместной работе мы существовали долго…

– То есть вы не приглашали драматургов из Екатеринбурга?

– Нет-нет, никого не приглашал! В данном случае драматург был бы лишним. Видите, я рассуждаю здесь как Ван Гог… Он про себя говорил: «Я лишний».

Безусловно, я люблю всех наших замечательных ребят из уральской драматургической школы, и с удовольствием работаю со многими. Но здесь другая история…

Ближайшие показы спектакля запланированы на 26 мая, 10 и 24 июня 2021 года. Не пропустите!



Беседовала Светлана Демцура

25 и 27 апреля 2021 года в Челябинском Молодежном театре состоялась премьера спектакля «Ван Гог. Автопортрет» по мотивам «Писем к брату Тео» Винсента Ван Гога и эссе Антонена Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом» Часть 1

Ощущение глобальной несправедливости

25 и 27 апреля 2021 года в Челябинском Молодежном театре состоялась премьера спектакля «Ван Гог. Автопортрет» по мотивам «Писем к брату Тео» Винсента Ван Гога и эссе Антонена Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом». Нам удалось поговорить с режиссером Александром Черепановым о том, как к нему пришла идея поместить в одно сценическое пространство Ван Гога и Арто, о схожести судеб художников-мыслителей, о мировоззрении творцов, не имевших признания при жизни, об ощущении глобальной несправедливости.

Предлагаем вашему вниманию вторую часть беседы.

Часть 2

– В одном из интервью вы сказали, что одна постоянная зрительница Молодежного театра Екатерина Румбах подарила вам книгу стихов, написанную ее мужем и посвящённую Ван Гогу. Расскажите об этом событии и о стихах, которые подтолкнули вас к мысли поставить целый спектакль про Ван Гога.

– Признаюсь, я не знаком с автором этих замечательных и интересных стихов лично. И поэтому я могу только через рифмованные строки прочувствовать то, как живопись Ван Гога отозвалась в сердце поэта. К сожалению, не получилось включить их в сам спектакль... Но они стали для меня одним из посылов к прочтению «Писем к брату Тео». До этого я их не читал.

– А сколько вы вынашивали идею о спектакле?

– Хороший вопрос! Здесь уместно высказывание Мераба Константиновича Мамардашвили, который говорил: «Очень важно, чтобы обстоятельства сцепились в одной точке».

И вот находясь дома на самоизоляции, я вернулся к книге стихов, посвященных Ван Гогу. Мне захотелось прочитать «Письма к брату Тео», и было ощущение, что из этого может получиться что-то интересное. Долго думал, думал, думал. Мучился. После этого возникла идея соединить Ван Гога с Арто.

– Согласитесь, связь Ван Гога с Арто неочевидная.

– Да, совершенно неочевидная. И это мне тоже нравится.

Понимаете, российскому зрителю, если он не состоит в каком-то театральном комьюнити, не является искусствоведом, сложно понять, кто такой Арто. С его фигурой, с его трудами обычный зритель не знаком. И я уверен, что большинство, посмотрев спектакль, не поймут до конца, кто же второй герой рядом с Ван Гогом. Брат он или не брат? В программке написано только имя «Антонен». Мы без фамилий решили обойтись. Кто-то, возможно, вспомнит, что брата Винсента звали Тео. А здесь на сцене – Антонен. Загадка! И это хорошо. Ведь совсем неинтересно, когда все изначально в спектакле понятно.

– После лекции «Антонен Арто. Безумный взгляд», которая состоялась недавно, Светлана Шевченко написала в отзыве: «Всегда тяжело слушать о проблемах другого человека». Не боитесь ли вы создавать спектакль о творцах, опередивших время, снискавших славу сумасшедших? Не боитесь, что зрителям будет тяжело воспринимать материал?

– А я совсем не думаю, что зрителям должно быть легко в театре. Это потребительское отношение к театру и вообще к искусству. И тут я не вступаю ни в какой конфликт с теорией драмы, ведь Аристотель писал, что катарсис – это очищение посредством сострадания и ужаса. Почему-то многие забывают об этой второй составляющей. Мне кажется, зрителю нужно в театре ужаснуться чему-то. И, возвращаясь к Арто, – он тоже говорил о том, что человек, сталкиваясь с театром, должен свои животные, потаенные, глубоко спрятанные инстинкты обнажить и нивелировать, то есть очиститься. И тогда кошмар, который он видит на сцене, скорее всего, не повторится в его жизни.

Я абсолютно согласен с Арто. Театр – это не место для развлечений, где мы можем быть сторонними наблюдателями. Это то место, где мы имеем возможность посмотреть в глаза самому себе прямо, без обиняков, не прибегая к намекам, увидеть то, какие мы есть на самом деле. И, возможно, увидев себя, ужаснуться.

И как говорил Мераб Константинович Мамардашвили, театр – это место, где возможно мышление. А мышление никогда не происходит легко. Недаром у Арто этот процесс вызывал болезненные ощущения. 

– Расскажите немного о сценографии и видеоинсталляции, которые придумали для спектакля Антон Сластников и Дмитрий Иванченко. Это будет красочно? Или тона буду сдержанными, приглушенными?

– Я склонялся к идее, чтобы сцена представляла собой максимально пустое пространство. Там, где нет ничего. К этому мы и пришли в итоге. Не в полной мере, конечно. Есть там один элемент – куб в центре условной площадки, арены. Зрители при этом сидят вокруг. И мне было важным подчеркнуть замкнутость пространства, замкнутость двух личностей, исходя из того, что они оба были узниками психиатрических лечебниц. Было важным подчеркнуть скованность и сдавленность двух героев. Они, как звери в клетке зоопарка, на которых пришли посмотреть, пальцем показать и посмеяться…

И этот куб похож на философский камень, о котором Арто неоднократно говорил. Из него бьет луч света… И выглядит он завораживающе.

По поводу инсталляции, видеоарта… Не было желания демонстрировать картины Ван Гога, совершенно не было. Лично мне очень нравится его умение работать с цветом, его подход к цветовым контрастам. Именно эти цветовые контрасты, странные завихрения, конвульсивные мазки составят основу видеоарта.

– Мы знаем, что режиссёром по пластике в премьерном спектакле является Екатерина Галанова. Расскажите, пожалуйста, в спектакле будет много пластики, движения?

Все мы знаем о возможностях Александра Зайцева и Дениса Саратникова (видели их в и «Тровантах», и в «Гамлете. Молчание»). Насколько будет присутствовать пластика и танец в вашем спектакле?

– Танца не будет. Это будет пластический спектакль. Больше пластический, чем драматический.

Вообще, про Катю Галанову я хочу сказать очень много хороших слов. Я безгранично рад работать с ней! Она очень талантлива! Спектакль «Ван Гог. Автопортрет» в том виде, который будет на сцене, сложился в том числе благодаря ей, ее пониманию пластики в театре, ее знанию и пониманию современного театра в целом.

А познакомились мы с ней неожиданно в mini театре – несмотря на то, что она в Молодежном театре поставила два спектакля («Мертвые души» и «Принцип Леонарда»).

Я Кате безумно благодарен за «Ван Гога». Она очень много дала мне, ребятам, спектаклю. От всего сердца говорю ей спасибо!

– О музыке в аннотации к спектаклю нет ни слова. Музыкальное сопровождение подбирала Катя?

– Нет, всю музыку подбирал я.

Александр Черепанов. Фото: Александр Сенаторов

– Она будет жесткая или расслабляющая, умиротворенная?

– Она будет разная. Я бы не назвал ее жесткой. Она в каждом эпизоде отражает настроение, состояние героев.

В данном случае мы можем наблюдать на сцене театр, который не строится на сюжете, на нарративе. Он выстроен на каких-то тонких материях, на чувствах, когда включается вся человеческая сенсорика. И ребята, Денис и Александр, это прекрасно прочувствовали, потрясающе передали палитру эмоций. В спектакле понадобилось, чтобы они друг друга тонко чувствовали, партнировали очень близко. Это их сперва смущало… Сейчас такая пластика, такая телесность их не пугает. А в спектакле много телесности.

– А почему Денис и Александр?

– Я, во-первых, знаю хорошо Дениса, мы с ним учились в Екатеринбурге вместе. Он очень талантливый, разносторонне развитый человек. Во-вторых, я знаю, что он увлекается живописью. Пробует себя в качестве художника. И мне показалось, я почувствовал, что он даже чем-то похож на Ван Гога. И у меня не было никаких сомнений, что это действительно его тема. И в репетиционном процессе открылись совершенно неожиданные вещи, позволившие понять, что Денис в образе Ван Гога – полное попадание; именно то, что нужно.

Почему Александр? Мне кажется, он похож на Арто. В нем что-то такое есть. А потом, Саша, как и Арто, все свои чувства, все переживания прячет глубоко внутри. Эту часть себя он всегда старается закрыть от посторонних глаз, от общества.

Но иногда его внутренняя энергия, его переживания прорывались на репетициях. И выглядело это здорово! Мне кажется, что Саша уже готов к большой серьезной работе в театре. Он вырос и очень интересен! 

– Можно ли назвать премьерный спектакль постановкой, вскрывающей современные проблемы общества? Или он о том, что было давным-давно и не имеет никакого отношения к реалиям современной жизни?

– Можно. Посмотрите на отношение общества к Арто, к Ван Гогу… Мне безумно обидно, что с людьми поступили таким образом! Так не должно быть!

Уже сто лет прошло с момента этих событий. И мы видим, что, к сожалению, общество продолжает безобразно обходиться с теми, кто оппозиционно мыслит. Это мы наблюдаем и в творчестве, и в политике – во всех сферах. И это весьма печально. Грустно осознавать, что сто лет ничему не научили человечество. 

– Вы согласны с утверждением Арто: «Ван Гог не принадлежал к безумцам! И я не согласен с медициной, представляющей собой никуда не годный гниющий труп. Медициной, которая провозгласила Ван Гога безумцем».

– Я считаю, что здесь тонкая грань между безумием и нормой.

Взять, к примеру, аутизм как болезнь. Это же иная форма восприятия мира. Насколько правомерно аутизм считать болезнью? Мне кажется, это некорректно.

Давать диагнозы и навешивать ярлыки мне не хочется, в том числе и Ван Гогу, и Арто. Совершенно понятно, что это гениальные люди, большие мыслители и великолепные художники. Да, они выходили за рамки, установленные обществом. И делали это сознательно.

– Как вы считает, зрителю на этот спектакль лучше приходить подготовленным (прочитать / перечитать эссе Арто, письма Ван Гога, посмотреть его картины)?

– Вообще, в принципе, не только из-за спектакля и театра, лучше читать эссе и смотреть картины. Это отличное занятие по своей сути. Вообще нужно это делать постоянно: самообразовываться, развиваться, совершенствоваться.

«Ван Гог. Автопортрет» – это не искусствоведческий спектакль. Человеку, который совершенно не знает Ван Гога, будет, безусловно, сложно воспринять материал. Но я с трудом верю, что есть такие, кто ничего не слышал о Ван Гоге. Сейчас даже носки с подсолнухами продаются. Даже на этом уровне мы уже знакомимся с Ван Гогом, соприкасаемся с его творчеством. Абсолютно потребительское отношение, конечно, и это печально. Такова действительность. Что поделать?

Неподготовленный зритель в спектакле на чувственном уровне, не опираясь на набор букв, сможет понять смыслы и посылы. Театр способен говорить с каждым на совершенно уникальном языке. Главное – быть открытым. И если зритель что-то почувствует после просмотра спектакля – это будет прекрасно. В первую очередь для этого все делается.

Ближайшие показы спектакля запланированы на 26 мая, 10 и 24 июня 2021 года. Не пропустите!




Беседовала Светлана Демцура

25 и 27 апреля 2021 года в Челябинском Молодежном театре состоялась премьера спектакля «Ван Гог. Автопортрет» по мотивам «Писем к брату Тео» Винсента Ван Гога и эссе Антонена Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом». 

Брат он или не брат?

Челябинский Молодежный театр неразрывно связан с именем Ольги Васильевны Теляковой. Своему единственному и горячо любимому театру она сохраняет верность уже более 40 лет.

Сильная личность, неординарная и яркая актриса, прекрасный и ответственный человек. Предлагаем вашему вниманию большое интервью с Ольгой Васильевной о театре, режиссерах, спектаклях и любимых ролях.



– Каким должен быть успешный театр?

– Я считаю, театр должен быть живым, настоящим. Если он будет таковым, зритель почувствует это, обязательно придет, полюбит и уже не сможет существовать вдали. Проверено неоднократно. Как только в театре начинает кипеть жизнь, появляются интересные спектакли, зрители моментально реагируют. Такие события сразу же становятся общественно известными, желанными. Бывало, рождался спектакль, вызывающий неимоверный ажиотаж (целое явление!), и зрители в окна лезли, пытаясь проникнуть в зал, потому что не было билетов. Здание театра даже оцепляла милиция. Люди неслись, бежали сломя голову, хотели увидеть постановку.

Нужно ставить живые спектакли. Это самый главный показатель успеха любого театра. Это важно для всех: режиссеров, актеров, зрителей.

– В одном из интервью вы сказали:

«Видимо, звездам было так угодно, чтобы я встретилась с Махарадзе и осталась в его театре на всю жизнь. Здесь была прекрасная, здоровая, творческая атмосфера. Мне нравилось все, что делалось. Я сразу почувствовала, что это мой театр».

Расскажите, вы и сегодня чувствуете, что это ваш театр?

– Безусловно, это мой театр. Возникла любовь искренняя, глубокая. И тогда, и сегодня я ощущала – ощущаю – это. Пришла я сюда именно по этой причине – по любви. Хотя у меня были предложения из других городов, неплохие варианты; слава Богу, я могла выбирать.

Но я отдала свое сердце ТЮЗу… Потому как именно здесь царила невероятная атмосфера! Махарадзе находился в самом рассвете сил, на взлете: красавец, интеллигентный, интересный, талантливый!

Здесь кипела жизнь, в труппе было очень много молодежи. В театре царила сумасшедшая энергетика! И конкуренция была неимоверная. Мощные, сильные актеры боролись за каждую роль, за каждый спектакль, и я отчетливо понимала, что мне нужно завоевывать место под солнцем. Поэтому я и начала с подачи творческих заявок. Я понимала, что если буду сидеть и сама о себе не заявлю, то долго буду ждать, когда же мне что-нибудь предложат, в итоге останусь просто без ролей… Поэтому я сразу отсмотрела репертуар, выбрала для себя интересные роли, подала заявки, начала их самостоятельно готовить. Без наставников и чьей-либо помощи. Все заявки в то время отсматривал худсовет и выносил вердикт: одобрить артиста на роль или нет. Именно поэтому нужно было уметь проявлять смелость, инициативу и заявлять о себе.

Конечно, бывало, кому-то из «новичков» крупно везло. Бывало, что сразу давали одну роль, затем – другую, дебют за дебютом. Нет, я не могу сказать, что я была совсем не на виду, в тени. Я уже тогда имела опыт работы на телевидении, и в театре драмы работала, и в ТЮЗе я студенткой начинала. Но когда я пришла в театр, пришлось начинать все с нуля, все заново. Ты – никто и звать тебя никак. Пришлось «пробивать себе дорогу». До сих пор помню, как я тряслась, когда играла второго котенка, когда пела: «Тетя, тетя Кошка, выгляни в окошко!». Волнение, трепет. Это же моя первая роль!

А потом все закрутилось, завертелось, понеслось. Заметил один режиссер, второй… Но каждый раз приходилось доказывать, что ты – лучший. Как в спорте. Поэтому я всегда говорю, что мне спорт очень много дал, он помогал и до сих пор помогает в жизни.

Когда ты попадаешь в ситуацию состязания, соперничества, конкуренции, происходит выброс адреналина. Нужно доказать всем миру и, прежде всего, самому себе, что ты сможешь это сделать, что тебе эта роль по силам. И ты имеешь право это сыграть. А если ты «в дубле», то обязательно хочешь сделать лучше, интереснее. Доказать свою состоятельность режиссеру, себе, а потом – зрителям. И это прекрасно! На этом строится театр.

Ты постоянно в тонусе. Расслабляться некогда. Отыграл удачно спектакль – все получилось. Возникает сиюминутное, сиюсекундное счастье. Но оно мгновенно. Ведь завтра начинается следующая работа. И ты опять хватаешься за голову: «Как это сделать?! Что тут можно придумать? Как к этому подступиться?». Снова новый мир, незнакомая планета, неизведанный космос. И опять волнение: «Что там дальше будет? Случится или не случится?». В этом вся и прелесть профессии актрисы.

– В середине января 2021 года вышло интервью «ТЮЗа больше нет» главного режиссера театра Ивана Миневцева. Не жалеете, что ТЮЗа, действительно, больше нет?

– В творческом плане я не жалею. Это определенный этап в жизни театра.

Единственное, мне обидно за актеров. Испытываю досаду, что актеры потеряли свои льготы и право на досрочную пенсию творческим работникам. Артисты наши, простите, финансово неизбалованные. Поэтому потеря статуса ТЮЗа ударила по ним в первую очередь. Что ж… Надо идти дальше, прошлое не изменить. Нужно хранить все самое хорошее, живое, настоящее, что было. И с этим грузом прекрасного и с пониманием, что происходило не так, двигаться дальше.

А в театре всякое бывает, поверьте мне. Случаются кризисные моменты. И это нормально. Театр то взлетает, то падает, застопоривается, пробуксовывает. И снова нужна новая кровь, новая энергия, новая волна, новый кислород. Жизнь идет дальше. И вместе с ней нужно идти вперед, не жалея ни о чем.

Кстати, это сильно схоже с судьбами любимых, дорогих сердцу спектаклей… Рано или поздно их списывают.

Они прекрасны, они чудесны, они связаны с теплыми и трогательными моментами, но с ними нужно расставаться. Каждому спектаклю предопределены жизненные периоды. Рождение – становление – взлет – угасание.

Театр – это же маленькая планета, модель нашего земного шара, нашего бытия. И в театре происходит все, как в жизни.

– Многие утверждают, что театр – это магия, волшебство… Ольга Васильевна, признайтесь, кто, по-вашему, самый главный театральный волшебник?

– Для меня в театре важен режиссер. Я говорю с точки зрения актрисы. Он – заводила, маг и, действительно, волшебник… Он – дирижер, благодаря которому звучит весь оркестр, рождается музыка спектакля. Именно он запускает, закручивает весь механизм.

Поэтому чем интереснее режиссер, чем интереснее он предлагает проекты, тем сильнее магия. И что самое притягательное, ты никогда не знаешь, во что это выльется. Как бы ты ни планировал, выйдет все равно что-то иное, непредсказуемое. Режиссер предложит одно, актер добавит второе, музыканты – третье, художники – четвертое… И в этом вся прелесть: когда идеи наслаиваются друг на друга, переплетаются, вживаются, бурлят. В этом и заключается настоящее чудо театра.

Ольга Телякова в спектакле «Жанна д’Арк на костре». Фото: А. Гольянов

– В марте 2021 года вы впервые вышли на сцену в роли Фреи в премьерном спектакле «Трованты». Не секрет, что вы к.м.с. по спортивной гимнастике, любите танцы и занимались ими профессионально. Расскажите, пожалуйста, об этом пластическом спектакле по мотивам скандинавских легенд о живых камнях.

– «Трованты» – это тоже магия и волшебство! Какое эстетическое наслаждение наблюдать за совершенством человеческого тела! И потом, это так сексуально, так манко, так жизнеутверждающе!

Два года назад у нас уже был первый прогон… И я смогла взглянуть на эту историю со стороны. Признаюсь, дух перехватило! Сейчас эмоции немного поутихли… но я до сих пор вспоминаю свое первое впечатление от увиденного. Поэтому я отлично понимаю зрителей, когда они впервые соприкасаются с этой легендой и их переполняет чувство восторга и неожиданной радости от прекрасного.

Участвовать в «Тровантах» безумно интересно! В Молодежном театре давненько не было таких постановок. Когда-то очень-очень давно случались пластические эксперименты. Мне эти вещи, как человеку из спорта, всегда безумно нравились! И я счастлива появлению в репертуаре такого красивого спектакля.

– Как вы считаете, работа в театре и в подобных пластических экспериментах – это эликсир вечной молодости?

– Театр в целом – эликсир молодости! Если ты востребован, если ты погружен в работу, то театр придает тебе силы, энергию и делает молодым. Потому что это держит в колоссальном тонусе, подстегивает, не позволяет расслабиться. Мало того, ты еще и обязан соответствовать предъявляемым требованиям.

Мое убеждение и внутренняя актерская установка – я должна владеть своей профессией. Вокал, тело, внешний вид, внутренняя готовность, музыкальность, умение видеть, слышать, реагировать. Все должно быть на высоте. Это требовательность к себе, которая не дает успокоиться!

– Каковы источники ваших внутренних сил?

– Жизнь. Конечно, жизнь! В ней столько всего происходило, происходит и, надеюсь, будет происходить… Тем более, профессия актрисы подталкивает на то, чтобы подмечать мелочи, оценивать и переоценивать многие вещи, познавать, вдохновляться событиями и людьми, которые вокруг, делиться эмоциями. Именно жизнь дает мне силы и вдохновение, именно она заставляет двигаться дальше.

– Как-то вы сказали:

«Музыку я очень люблю, и самую разнообразную, начиная с классики, потому что погружена была в нее с раннего детства (сама играла на фортепиано). Так что мое главное хобби – это, наверное, пение. С детства. Пою, когда с пылесосом хожу, посуду мою. У меня в такие моменты рождаются даже какие-то музыкальные номера».

До сих пор вы неравнодушны к музыке?

– До сих пор! Это гены. Как пела мама! Как поет сестра!

Моя мамочка была потрясающей запевалой. На праздники, когда приходили гости, она была в центре внимания: пела и танцевала лучше всех! А сестра… Оперный театр по ней до сих пор плачет! Я вся в них.

Хорошо помню тот момент, когда я впервые увидела у подруги пианино. И как только нажала первые клавиши, я поняла, что музыка – это мое, я безумно хочу заниматься музыкой. Я влюбилась бесповоротно! Я пришла к маме и сказала: «Я хочу пианино». Мама ответила: «Так где же его взять? Где деньги достать?».

Полгода я чертила на листочке клавиши (тогда я уже поступила в музыкальную школу), домашнее задание готовила на нарисованных клавишах! Причем родители наблюдали за этим «безобразием», и все ждали, когда же мне надоест. А я упорно занималась. Проявляла характер. И им пришлось смириться. Они заняли бешеные деньги и в течение нескольких лет выплачивали долги. Мы заказали инструмент, его везли чуть ли не из Омска… Тогда невозможно было ничего достать!

Мои родители – уникальные люди! Другие бы сказали: «Нет денег. И все! Никакого инструмента не будет! Переживешь! Отболит и забудешь». Они же, напротив, меня баловали.

И я стала учиться играть. Постепенно освоила инструмент, стала подбирать песенки, петь их. А голос у меня всегда был сильный! Помню, у подъезда даже собирались зрители меня послушать. О родителях могу говорить бесконечно…

Кстати! Однажды, я увидела фигурные коньки и сказала папе: «Хочу!». Купить коньки в те времена можно было только на барахолке. Мы поехали на ЧМЗ. Мороз стоял жуткий (30 градусов)!

Папа сначала меня учил кататься на «снегурках» (на валенки прикручивались полозья). Я на «Спартаке» родилась. Там как раз была небольшая горка, которая вела прямо к кинотеатру «Спартак». От моего дома можно было прекрасно по ней катиться.

Естественно, когда я увидела фигурные белоснежные коньки, я тут же захотела научиться кататься на них. Мы поехали на базар, но никаких коньков не нашли. Я попросила папу на следующий день вернуться на барахолку. Ездили несколько раз. Наконец, увидели коньки! Но они были старыми, драными, обшарпанными, коричневого цвета – в них не одно поколение выросло. Притом они мне были впритык. Моя нога росла быстро, и пришлось поджимать пальцы. Через боль ходила кататься. Даже помню, как домой с катка возвращалась на четвереньках, потому что не могла нормально идти. Ноги болели, замерзали, немели, но я, тем не менее, довольная и счастливая была.



– Вот это упорство! Оно вам помогает в жизни? Или, наоборот, мешает?

– Ну, наверное, больше помогает. Мне мешает излишняя ответственность. Иногда приходится себя одергивать…

Выпуск № 1(95) 2019 г. «Петербургского театрального журнала»

– В 2019 году театральный критик, эксперт национальной театральной премии и фестиваля «Золотая Маска» Владимир Спешков в выпуске «Петербургского театрального журнала» опубликовал портрет «Голос вне хора. Об актрисе Челябинского Молодежного театра», посвященный лично вам. В этом портрете он привел слова Риммы Андрияновны Дышаленковой:

«Нет равных голосу Ольги Теляковой по хрустальной чистоте и звонкости, умению, подобно лучу света, пронзать зрительный зал, мистической силе, пленявшей не только зрителей, но даже голубей, обитавших тогда под крышей старого театра (бывшего Народного дома) на челябинской площади Революции. К другим актерским голосам птицы были вполне равнодушны, а вот во время монологов Ольги Теляковой – маркизы де Сад из пьесы Юкио Мисимы – норовили слететь к ней на сцену…».

– Голос – это выражение актерской энергетики. У актера голос – один из основных профессиональных инструментов. Это твоя душа, это твое наполнение, то, с чем ты выходишь на сцену. Голос – это продолжение всего, что есть в тебе.

И какое счастье, что у меня есть еще сольные программы с Челябинским симфоническим оркестром, где я имею возможность петь! В декабре 2020 года была премьера «Песни военных лет» с Адиком Абдурахмановым. И я так рада, что меня приглашают! А с оркестром «Малахит» я дружу много лет – сколько интересных программ было спето!

Я так счастлива находиться рядом с оркестром, рядом с профессиональными певцами! Атмосфера фантастическая! Одна мысль о том, что я – единственный такой «самодеятельный товарищ», вызывает чувство ответственности и желание «не ударить в грязь лицом». Но пение я безумно люблю! Я музыкальный человек! И с огромным удовольствием репетирую, готовлюсь, настраиваюсь. Приходится дома долго разбирать и прорабатывать каждую композицию, каждую песню.

Песня для меня – это мини-спектакль, имеющий свое начало, развитие, кульминацию и финал. Волнение при исполнении песни еще больше. И не только потому, что нельзя забыть текст. Главное, нужно за пять минут успеть рассказать целую историю посредством нот, голоса, интонаций, ничего не упустив при этом.

– Расскажите про музыкально-литературную композицию по сказке Э. Гофмана «Щелкунчик и мышиный король», где вы также выступаете с Челябинским симфоническим оркестром.

– О, Щелкунчик! Это моя любовь! Дело в том, что до того я играла в «Снежной королеве». Адик Абдурахманов пригласил меня как читающую актрису. Помимо меня в постановке были задействованы артисты песочного театра и музыканты, играющие на скрипке, пианино и виолончели. После «Снежной королевы» Адик предложил поучаствовать в музыкально-литературной композиции «Щелкунчик».

Ольга Телякова в музыкальном спектакле «Щелкунчик и Мышиный король»

Я тут же согласилась, не раздумывая! Ведь с «Щелкунчика» для меня начался театр. Лет в пять я увидела эту сказку в театре и влюбилась в нее навсегда! Сразу нахлынули детские воспоминания, переживания…

Какие-то вещи закольцовываются в нашей жизни. Все неслучайно! Я вновь окунулась в это волшебство. Симфонический оркестр просто божественен! Адик чудесен! Все безумно талантливые! Когда ты купаешься в этой атмосфере, мне кажется, ты сам становишься лучше, ты растешь на глазах и не имеешь права сфальшивить, не соответствовать. Прямо крылья вырастают за спиной!

– Вспомним еще одно ваше интервью:

«Я счастливая актриса – у меня богатая творческая биография. Бывает, складывается по-другому. Если нет работы, я ее найду. Я сразу поняла, что не хочу быть заложницей амплуа. И доказывала это. Потому что режиссеры смотрят в первую очередь на фактуру. Я стерла все рамки и ограничения. Непросто было. Сейчас молодым артистам сразу дают шанс показать себя. У нас такого не было. Мы проходили джунгли, дедовщину. Все было сурово».

В каких ролях вам комфортнее всего? Или вы готовы на самые сногсшибательные эксперименты?

– Я готова на любые сногсшибательные эксперименты, лишь бы был талантливый режиссер. На данный момент, для меня это самое главное. Лишь бы на площадке был он – гений и Бог. За ним пойду куда угодно.

А по поводу ролей… Это проявление характера. Я всегда хотела доказывать, что могу многое.

Да, я – счастливая актриса, потому что в театр приезжали и приезжает столько интересных режиссеров! И я благодарна судьбе, что они меня выбирают, замечают, позволяют реализовываться.

Да, мне хочется разноплановости. Но какой актрисе этого не хочется?!

Вот спектакль «Валентинов день». Я прекрасно понимаю, насколько роль Катьки интереснее выписана. Алкоголичка, деградирующая личность… Но какая у нее богатая палитра!

Спектакль «Валентинов день». Фото: И. Шутов

Недаром же говорят, что отрицательные роли самые благодатные для актера. Есть где развернуться. А положительных персонажей играть сложнее. Но тем мне и дороже Валентина. Ведь сыграть эту женщину непросто.

– А как вам работалось с Тимуром Насировым?

– Работалось великолепно! Это просто сказка! Мне везет с режиссерами, причем они все очень разные, но такие талантливые! Тимур Насиров – настоящий волшебник. И репетиции с ним – любовь моя. Я всегда ждала, летела на них!

– Расскажите о спектакле-долгожителе «На балу удачи» и о своей Эдит Пиаф. Хотелось бы вам сыграть роль такого же масштаба, как в спектакле «На балу удачи»?

Ольга Телякова (Эдит Пиаф) в спектакле «На балу удачи». Фото: А. Гольянов

– Раз спектакль идет столько лет, значит, он востребован. И эта роль любима зрителями. Почти 20 лет в репертуаре! И он идет не только потому, что этого хочу я, а прежде всего потому, что этого хочет зритель. Публика раскупает билеты, с завидной регулярностью мы собираем аншлаги. Лично для меня это настоящее актерское счастье! Конечно, роль Эдит стала уже родной и близкой, важной.

Безусловно, мне хотелось бы сыграть роль такого же масштаба, как в спектакле «На балу удачи»! Но здесь возникают вопросы: какую личность предстоит играть и какой режиссер будет ставить? Я всегда говорю: «Можно на что угодно пойти, если будет талантливый режиссер, который загорится и заразит своей идеей актеров».

– Работа в Молодежном театре имеет свою специфику. Утром играешь, допустим, Листвянушку из «Лесных сказок» или Камиль из спектакля «Колыбельная Марселя Марсо», а вечером – Марью Ивановну Гриневу из «Капитанской дочки» или Валентину из спектакля «Валентинов день». Сложно ли переключаться с одних ролей на другие?

Ольга Телякова в спектакле «Лесные сказки». Фото: И. Шутов

– Здесь дело не в сложности. Дело в том, что к каждому спектаклю я готовлюсь тщательно, индивидуально. Я к каждой роли, к каждому показу подхожу ответственно. И «домашнее актерское задание» для меня не просто слова. Может быть, кто-то отнесется к этому с недоверием, но для меня это действительно так. Я готовлюсь к каждому спектаклю скрупулезно. И к спектаклю с маркировкой «6+» и к спектаклям «18+». Идет соответствующий настрой. Поэтому удается переключаться с одной роли на другую.

Единственное, я не люблю, когда все впопыхах. Мне обязательно нужно почувствовать атмосферу, погрузиться в текст – тогда на сцену я выхожу уверенно. Меня так учили мои прекрасные педагоги. И я им благодарна за это!



Беседовала Светлана Демцура

Челябинский Молодежный театр неразрывно связан с именем Ольги Васильевны Теляковой. Своему единственному и горячо любимому театру она сохраняет верность уже более 40 лет.

Театр должен быть живым, настоящим

Мы приходим в этот мир полные любви и нежности, такие беззащитные и открытые всему новому, интуитивно доверяя ближнему. С годами, набив «шишки», стараемся спрятаться «в домике», лишний раз не «открываться» и не доверять чужим (и не только чужим) людям. С годами поэзия жизни превращается в прозу, зачастую мы взращиваем собственное эго, пестуем и удовлетворяем совсем не поэтические желания, боимся разочарований, физической и душевной боли. Именно поэтому доверять кому-то становится все сложнее и сложнее. Доверять без оглядки обществу, отдельно взятому человеку, самому себе. Скованность эмоций, скованность движений, скованность чувств. Доверие оказывается редким явлением в современном мире. Этому и посвящен премьерный иммерсивный спектакль Театра Современного танца.

Иммерсивный спектакль «Спят медведи и слоны» Театра Современного танца. Фото: Марат Муллыев

Постановка «Спят медведи и слоны» высвечивает, достает из глубины фобии и страхи. Нас, зрителей, плавно, но уверенно вовлекают в танец, показывают, что доверять совсем не страшно; бережно и осторожно помогают освоить несложные танцевальные движения (порой с закрытыми глазами!), спеть колыбельную и ощутить себя частью единого действия. Танец как лекарство для израненной души.

Погружаясь в созданный на сцене мир, мы невольно вспоминаем давно забытые детские эмоции и чувства, прикосновение теплых рук мамы или папы, убаюкивающие слова перед сном, состояние безусловного счастья и умиротворения. Растворяемся в колыбельной без остатка.

Боже мой, это так необычно! Так удивительно и прекрасно! Все-таки Ольга Пона и ее команда умеет творить чудеса, создавать невероятно трогательные, красивые спектакли, способные полностью завладеть умом, воображением, желаниями и сердцем! Оригинальные, эстетически и художественно выверенные миры не отпускают долго-долго. Ты следуешь за ними. Спустя дни, недели, месяцы мысленно возвращаешься к ним.

Спектакль «Спят медведи и слоны» сложносочиненный. Он складывается из многообразия взаимоотношений, из объятий, тактильных ощущений, переплетений рук, телесного контакта, сложных поддержек. Он соткан из шорохов, потрескивания, ритмичных композиций и тихой колыбельной. Он полон скрытой боли, неожиданно возникающей нежности; в нем присутствуют спонтанные эмоциональные порывы, потребность в общении, в коммуникациях, в близости. Эти чувства спрятаны, словно детский «секретик» (цветочек или камушек под стеклышко), но отлично угадываются по взглядам и жестам танцовщиков.

Иммерсивный спектакль «Спят медведи и слоны» Театра Современного танца. Фото: Александр Барановский

На сцене, как на живописной палитре, все перемешивается – актеры, куклы. При этом сцены с куклами не «вставные» – а бережно вплетены в ткань спектакля. И артисты, перемещаясь в разных плоскостях и на разных уровнях, вместе с куклами созвучны, образуют единый живой организм, который дышит, чувствует, эмоционально реагирует, безумно красиво танцует!

Пластичные, гибкие артисты Театра Современного танца творят совершенно фантастические вещи, трогательную историю! Они крадутся, рвано двигаются, сгибаются (словно под грузом жизненных невзгод), падают, ползут, переплетаются телами друг с другом. Они сходятся и расходятся, образуя странную геометрию в пространстве сцены, делятся на группы, работают в парах, притягиваются и отталкиваются, отрываются от земли и даже летают.

Они разбегаются в стороны, а потом снова сплетаются в тугой узел. И мы видим, как рождается безоговорочное доверие к партнеру, «чувство локтя», помогающее сохранить равновесие, устоять на ногах. Глядя на этот синтез, не перестаешь удивляться, влюбляться и восхищаться; вновь и вновь испытывать прекрасное опьянение от магии ponadance.

Спектакль «Спят медведи и слоны» Театра Современного танца. Фото: Марат Муллыев

На сцене, где обычно присутствует только музыка и танец, неожиданно слышна речь артистов и кукол. Да-да, говорящие куклы! Конечно, это не первый вербальный эксперимент Ольги Николаевны (спектакль «Несинхронно» – тот редкий случай, когда танцовщицы выражают эмоции на языке не только тела, но и в буквальном смысле – словами).

Вот и здесь, в «Колыбельной», артисты вместе с куклами идут в зал, сидят на зрительских местах, беседуют, спорят, шутят, иронизируют, общаются. События развиваются стремительно… Порой сложно разобрать, кто есть кто; понять, где кукла, а где живой человек (открою секрет: они очень похожи!).

Куклы. Кукловоды. Отдельная история, которая требует внимания. В спектакле задействованы самые разные и восхитительные ростовые куклы (опаздывающие зрители с первого ряда), куклы-дети, перчаточные куклы. Милые, яркие, запоминающиеся! Артисты виртуозно управляют ими… И тут же в голове рождаются странные ассоциации. Мысли о том, что в современном мире все мы порой оказываемся куклами, которыми управляют, которых ведут за собою.

Особенно впечатляют моменты, когда на сцену выходит вся труппа театра. Чувствуется мощь, сила, уверенность и невероятная энергетика! Коллектив ponadance уникальный в своем роде. Лично мне всегда интересно с ним. Стопроцентное попадание в сердце. Необъяснимое чувство. Наблюдать за творчеством, за импровизациями, за экспериментами – сплошное удовольствие и наслаждение.


P.S. Колыбельная «Спят медведи и слоны» показана 18 мая 2021 года в 18:30 на сцене театра «Манекен».


Светлана Демцура

Мы приходим в этот мир полные любви и нежности, такие беззащитные и открытые всему новому, интуитивно доверяя ближнему. С годами, набив «шишки», стараемся спрятаться «в домике», лишний раз не «открываться» и не доверять чужим (и не только чужим) людям. С годами поэзия жизни превращается в прозу, зачастую мы взращиваем собственное эго, пестуем и удовлетворяем совсем не поэтические желания, боимся разочарований, физической и душевной боли. 

Раствориться в колыбельной без остатка

В фильме «Старики-разбойники» есть такой эпизод. Герои Никулина и Евстигнеева под предлогом реставрации выносят из музея картину Рембрандта. А когда понимают, что пропажи не хватились, и возвращают ее обратно, смотрители удовлетворенно изучают шедевр и произносят: «После реставрации лучше стала!».Этот пример отлично иллюстрирует взгляд непосвященного человека на музейную реставрацию. Ее таинственный мир скрыт от посторонних глаз, и обычный зритель даже не заметит следов мастерской реставрации на произведении искусства или предмете древности, если ему не сказать. И, наоборот, думая, что экспонат прошел через руки реставратора, он увидит результат его работы, хотя его и нет. Вот такая странная это вещь, почти как кот Шрёдингера.Открывшаяся в рамках нацпроекта «Культура» 5 декабря в Государственном историческом музее Южного Урала новая выставка с простым названием «Музейная реставрация» рассказывает в том числе и об этом. В нее вошли самые разные предметы из запасников музея — живопись и графика, иконы, каслинское литье, различные археологические находки, старинная мебель, оружие, печатная продукция, денежные знаки, предметы быта, чучела животных и многое другое. И кажется, что именно в таким виде они и дошли до нас через годы и века.Вот, к примеру, икона XIX века «Образ Софии, Премудрости Божией». Она выглядит вполне себе старинной, потемневшей от времени и даже слегка пострадавшей от огня — в нижней ее части зияет большой ожог от свечей. Даже не скажешь, что художник-реставратор Виктория Кузьминых корпела над ней пять месяцев, спасая от гибели.

Директор Исторического музея Владимир Богдановский во время церемонии открытия подчеркнул, что абсолютно каждый предмет, попадающий в экспозицию, проходит через руки реставраторов. Но посетители музея, созерцая их, просто радуются тому, как хорошо они сохранились!Чтобы добиться эффекта незаметности, реставраторы, прежде чем взяться за инструменты, проводят огромную подготовительную работу. Советуются с коллегами, изучают историю предметов, особенности их бытования, стиль исполнения, индивидуальный авторский почерк, применяемыематериалы и многие другие нюансы. Не зря первый руководитель отдела реставрации тогда еще Челябинского краеведческого музея Вера Таушканова назвала реставрацию таинством сотворчества автора предмета и художника-реставратора. Кстати, по ее мнению, нынешняя выставка — самая интересная из тех, что проводились в музее по этой теме за все годы.— О каждом представленном здесь предмете можно рассказывать очень долго. Потому что при реставрации открываются все тайны предмета. Там целые истории. Можно даже романы писать!, — уверена Вера Ивановна.Между прочим, про тайны предмета — это не фигура речи. Реставраторы и правда часто помогают установить важные факты о музейных ценностях. Однажды в руки реставратора по металлу Николая Меркулова попала заржавевшая швейная машинка фирмы «Зингер». Работая над ней, Николай сумел расчистить на ее деталях серийные номера. Таким образом, во-первых, было установлено, что все части машинки оригинальные. Во-вторых, по серийным номерам была установлена точная дата выпуска изделия — 1874 год.

Чтобы вернуть предметам их истинный облик, реставраторам порой приходится бороться со следами предыдущей неграмотной реставрации. Тому же Николаю Меркулову как-то довелось искусственно состаривать саперную лопату времен Второй мировой войны, которую прежний хозяин заботливо отполировал до блеска и покрыл лаком.Вообще, неудачная реставрация отлично иллюстрирует, насколько это сложное, требующее высочайшего мастерства ремесло. С ней посетители выставки тоже могут познакомиться, но, к счастью, не на примере экспонатов Государственного исторического музея Южного Урала.Выставка «Музейная реставрация» работает до 9 февраля 2020 года в Малом выставочном зале.

Автор: Руслан Сафин 
Фотографировали: Валерий Жирохов,  Максим Грицук

Открывшаяся в рамках нацпроекта «Культура» 5 декабря в Государственном историческом музее Южного Урала новая выставка с простым названием «Музейная реставрация» рассказывает в том числе и об этом. 

Исторический музей раскрывает тайны искусства реставрации

Премьера спектакля Челябинского Молодёжного театра «Завтра была война» в постановке Александра Черепанова была долгожданным событием. Ведь сразу же вспомнилась читка, проведённая 26 мая 2020 года в формате он-лайн, где произошло знакомство с актёрским составом, была штрихами нарисована идея будущей постановки. Именно во время читки стало понятным, что акценты режиссёр расставляет на деталях: на взглядах, мимике, на скольжении рук, на движениях губ, на «острых», «колких» словах и долгих повисших паузах между ними. И в читке, и в спектакле нет суеты, массовых, масштабных сцен собраний партработников (даже с помощью видеоряда они не воссозданы, не демонстрируются зрителю). Всё достаточно минималистично, строго, камерно, сдержанно. И хотя «общественное» доминирует над «личным», на первый план всё же выходят переживания, мысли, сомнения, чувства Искры.

Пронзительный, проникновенный спектакль. Про любовь и про смерть, про честь и подлость. Про жизнь. Про сложное и обусловленное обстоятельствами взросление, про дружбу и предательство, про правду и ложь, про Есенина и Грина... Про презумпцию невиновности, про совесть, про общественное и личное счастье. А также про Истину и про то, нужны ли ей доказательства или достаточно просто веры.Какие разные, реалистичные вышли герои, как талантливо актёры показали их характеры! Какими же честными и смелыми предстают перед нами эти мальчишки и девчонки, с какой страстью и самоотверженностью они борются за свои идеалы! А бороться было с чем: огромная часть жизни состояла из запретов, запугиваний и ограничений.Особо хочется отметить Ольгу Завьялкову. Как органична, непосредственна, точна она в роли Искры! Как произносит каждую фразу, чеканит слова, горячо убеждает в своих идеях. Твëрдая и непреклонная, «закалённая» матерью-комиссаром идейная отличница.Как уже было подмечено, режиссёр делает акценты на деталях… Волосы девятиклассниц, кроме волос Вики Люберецкой, туго заплетены в косы и убраны. Это полностью соответствует тексту книги Бориса Львовича Васильева: «И если Искра упорно носила две косички за ушами, как большинство девочек их класса, то у Вики была самая настоящая причëска, какую делают в парикмахерских».

Эта деталь сразу бросается в глаза, так как видно, что не только волосы у девочек туго «сплетены», но и мысли. Мысли «причёсаны» одинаково. Лозунгами партии. Собраны в косы так туго, что ни одна прядь не выскочит. Ни одна мысль не сможет «искрой» раздуть в голове пламя. С самого рождения общество «заботливо» вкладывает в головы людей единственно верную идеологию, инакомыслие не признаётся и жёстко карается.Вика Люберецкая (Алёна Свиришевская) совсем другая. Она рассуждает и чувствует мир иначе. И когда Вика наедине беседует с Искрой, расплетая ей волосы, видно, как меняется Искра внешне и внутренне, как постепенно в голове происходит переосмысление ценностей. Как она учится критически оценивать события, задавать вопросы, не отождествлять себя с системой, отстаивать собственное мнение. Как она решается прочитать «упадочнического поэта», признать его талант, открывая для себя многомерность и неоднозначность жизни, выходящей далеко за пределы идеологических догм.Драматичен конфликт Искры с матерью (Юлией Миневцевой), которая олицетворяет жёсткую систему и не приемлет никаких возражений, малейшего непослушания. Актрисы, играя на грани нервного срыва, держат в постоянном напряжении. «А человека вообще нет. Нет! Есть гражданин, обязанный верить. Верить!», – упорно твердит «железная» мать. Глаза у неё горят, испепеляя дочь, она искренне верит в партийные догмы и считает их смыслом всей жизни. Эти иллюзорные идеалы мешают ей понять, что проявление любви – это не слабость, что существует милосердие и сострадание, что человек черствеет без любви. Наблюдать за спорами матери и дочери безумно больно и сложно, но крайне важно.

В подобные моменты (моменты ссор, неприятностей, неурядиц) лично мне хочется, как и Искре, «спрятаться», убежать от трудностей, вжаться в угол и в темноте побыть одной. Неоднократно мы видим Искру, которая, как маленький зверёк, прячется от системы, переживает, украдкой плачет. Мы видим, как происходит трагедия, как рушится понятный и структурированный мир Искры. И вместе с этим миром рушится всё вокруг – крошится и облетает краска с кубов (геометрических фигур пространства сцены).В спектакле отлично и интонационно, верно, звучит диалог об Истине. Действительно, что же это за Истина, если вокруг неё нужно спорить? Где абсолютные ценности в обществе? И в довоенном, и в послевоенном Советском Союзе пытались дать ответы на эти вопросы. И если задуматься над вопросом Истины, то центральным героем спектакля становится Люберецкий. Потому что только через его боль, жизнерадостность и красоту можно передать весь ужас совместного ритуального убийства, которое совершает общество ради непонятных девятиклассникам целей. И только через судьбу человека можно объяснить ужасы тоталитаризма, ужасы войны…Как сильно ощущается трагедия, разделившая жизнь на «до» и «после», перечеркнувшая планы, мечты, судьбы. Как мощно с головой накрывает зрителя эта история, не оставившая шансов её главным героям на спокойное и беззаботное детство... Трагедия, которая закаливает ребят, заставляя их повзрослеть. Жаль, что жёстокие рамки советского режима, а вскоре и война стали бременем этих девятиклассников... И они вынуждены пройти этот тест на человечность, после которого в сердце остаются глубокие рубцы и раны.Вот странная штука – жизнь, не так ли? Как один случай может все изменить. Через время, кажется, что все уже забыто, это все в прошлом, но та рана, она как шрам от глубокого пореза, не дает покоя в дождливые дни. Повернешься не так, или заденешь её рукой, и тут же боль пронзает тебя, не даёт шелохнуться. И вот тут ты вспоминаешь всё, что произошло и то, что не даёт покоя. Такие сильные эмоции позволяют находить ценностные и жизненные ориентиры. Спектакль об этом. О ранах, которые болят, о ценностях, о внутреннем жизненном компасе.В спектакле многие взаимодействия героев построены посредством взглядов. Особенно запоминается взгляд Леонида Сергеевича, когда он возвращается домой, садится без сил, задумчиво произносит: «Счастье иметь друга, который не отречется от тебя в трудную минуту. А кто прав, кто виноват…». И Денис Саратников, и Антон Ремезов (играют два состава) так выразительно передают взглядом внутренние эмоции Люберецкого, что момент надолго врезается в память.А ещё в памяти невольно всплыли воспоминания пятилетней давности. «Я же видела Екатерину Писареву в роли Искры. А Ивана Яковлева в роли Сашки!», – подумалось мне. И точно, в 2015 году Челябинский Молодёжный театр уже обращался к этому материалу (инсценировка Геннадия Касьянова). Я отчетливо помню, как под звуки военной сирены нас, зрителей, отправили в «бомбоубежище» – в пространство под сценой, где разворачивалось действие предвоенной драмы о выпускниках советской школы… И тот же Иван Яковлев произносил фразу: «Давай поцелуемся?».

Автор: Светлана Демцура
Фото: Игорь Шутов

Премьера спектакля Челябинского Молодёжного театра «Завтра была война» в постановке Александра Черепанова 

Из искры возгорится пламя

В фильме «Старики-разбойники» есть такой эпизод. Герои Никулина и Евстигнеева под предлогом реставрации выносят из музея картину Рембрандта. А когда понимают, что пропажи не хватились, и возвращают ее обратно, смотрители удовлетворенно изучают шедевр и произносят: «После реставрации лучше стала!».

Этот пример отлично иллюстрирует взгляд непосвященного человека на музейную реставрацию. Ее таинственный мир скрыт от посторонних глаз, и обычный зритель даже не заметит следов мастерской реставрации на произведении искусства или предмете древности, если ему не сказать. И, наоборот, думая, что экспонат прошел через руки реставратора, он увидит результат его работы, хотя его и нет. Вот такая странная это вещь, почти как кот Шрёдингера.

Открывшаяся в рамках нацпроекта «Культура» 5 декабря в Государственном историческом музее Южного Урала новая выставка с простым названием «Музейная реставрация» рассказывает в том числе и об этом. В нее вошли самые разные предметы из запасников музея — живопись и графика, иконы, каслинское литье, различные археологические находки, старинная мебель, оружие, печатная продукция, денежные знаки, предметы быта, чучела животных и многое другое. И кажется, что именно в таким виде они и дошли до нас через годы и века.

Вот, к примеру, икона XIX века «Образ Софии, Премудрости Божией». Она выглядит вполне себе старинной, потемневшей от времени и даже слегка пострадавшей от огня — в нижней ее части зияет большой ожог от свечей. Даже не скажешь, что художник-реставратор Виктория Кузьминых корпела над ней пять месяцев, спасая от гибели.

Директор Исторического музея Владимир Богдановский во время церемонии открытия подчеркнул, что абсолютно каждый предмет, попадающий в экспозицию, проходит через руки реставраторов. Но посетители музея, созерцая их, просто радуются тому, как хорошо они сохранились!

Чтобы добиться эффекта незаметности, реставраторы, прежде чем взяться за инструменты, проводят огромную подготовительную работу. Советуются с коллегами, изучают историю предметов, особенности их бытования, стиль исполнения, индивидуальный авторский почерк, применяемые

материалы и многие другие нюансы. Не зря первый руководитель отдела реставрации тогда еще Челябинского краеведческого музея Вера Таушканова назвала реставрацию таинством сотворчества автора предмета и художника-реставратора. Кстати, по ее мнению, нынешняя выставка — самая интересная из тех, что проводились в музее по этой теме за все годы.

— О каждом представленном здесь предмете можно рассказывать очень долго. Потому что при реставрации открываются все тайны предмета. Там целые истории. Можно даже романы писать!, — уверена Вера Ивановна.

Между прочим, про тайны предмета — это не фигура речи. Реставраторы и правда часто помогают установить важные факты о музейных ценностях. Однажды в руки реставратора по металлу Николая Меркулова попала заржавевшая швейная машинка фирмы «Зингер». Работая над ней, Николай сумел расчистить на ее деталях серийные номера. Таким образом, во-первых, было установлено, что все части машинки оригинальные. Во-вторых, по серийным номерам была установлена точная дата выпуска изделия — 1874 год.

Чтобы вернуть предметам их истинный облик, реставраторам порой приходится бороться со следами предыдущей неграмотной реставрации. Тому же Николаю Меркулову как-то довелось искусственно состаривать саперную лопату времен Второй мировой войны, которую прежний хозяин заботливо отполировал до блеска и покрыл лаком.

Вообще, неудачная реставрация отлично иллюстрирует, насколько это сложное, требующее высочайшего мастерства ремесло. С ней посетители выставки тоже могут познакомиться, но, к счастью, не на примере экспонатов Государственного исторического музея Южного Урала.

Выставка «Музейная реставрация» работает до 9 февраля 2020 года в Малом выставочном зале.

Статьи